В узоре ткущихся событий не всё предвидеть нам дано: в руках евреев столько нитей, что нити спутались давно.
Глаз людской куда не глянет, сохнут бабы от тоски, что любовь мужская вянет и теряет лепестки.
Если счастье сменяется горем, друзья, в пустоте торричеллевой жить мне нельзя. Я тогда, умирая на время для жизни, в преисподней стихов оживляю себя...
Что толку в самом райском рае, где им отводится квартира, тем, кто насильно умирает на перекрестках судеб мира?
Нас маразм не обращает в идиотов, а в склерозе много радости для духа: каждый вечер - куча новых анекдотов, каждой ночью - незнакомая старуха.