В узоре ткущихся событий
не всё предвидеть нам дано:
в руках евреев столько нитей,
что нити спутались давно.

Глаз людской куда не глянет,
сохнут бабы от тоски,
что любовь мужская вянет
и теряет лепестки.

Если счастье сменяется горем, друзья,
в пустоте торричеллевой жить мне нельзя.
Я тогда, умирая на время для жизни,
в преисподней стихов оживляю себя...

Что толку в самом райском рае,
где им отводится квартира,
тем, кто насильно умирает
на перекрестках судеб мира?

Нас маразм не обращает в идиотов,
а в склерозе много радости для духа:
каждый вечер - куча новых анекдотов,
каждой ночью - незнакомая старуха.