Утроба. Темень. Крик. Малыш! И - жизни яркая палитра. У гроба. Темень. Крик. И тишь. Друзья, поминки и пол-литра.
Как же преуспели эти суки, здесь меня гоняя, как скотину, я теперь до смерти буду руки при ходьбе закладывать за спину.
Я многому научен стариками, которые все трезво понимают и вялыми венозными руками спокойно свои рюмки поднимают.
Любовь завяла в час урочный, и нынче я смиренно рад, что мне остался беспорочный гастрономический разврат.
Не трусь я в несчётной толпе несчастных, за фартом снующих, а еду по жизни в купе для злостно курящих и пьющих.