Евреи, чужую культуру впитав
и творческим занявшись действом,
вливают в ее плодоносный состав
растворы с отравным еврейством.

В толпе не теснюсь я вперед,
ютясь молчаливо и с краю:
я искренне верю в народ,
но слабо ему доверяю.

Строки вяжутся в стишок, 
море лижет сушу. 
Дети какают в горшок, 
а большие — в душу.

За то, что я сидел в тюрьме,
потомком буду я замечен,
и сладкой чушью обо мне
мой образ будет изувечен.

Народного горя печальники
надрывно про это кричали,
теперь они вышли в начальницей,
и стало в них меньше печали.