Я живу в тишине и покое, стал отшельник, монах и бирюк, но на улицах вижу такое, что душа моя рвется из брюк.
Способный нерадивый ученик, забывший о единственности срока, я жизнь мою пишу как черновик, надеясь на продление урока.
Наш путь извилист и неровен, а жребий тёмен и превратен, и только жирный чад жаровен везде всегда надёжно внятен.
Я к мысли глубокой пришел: на свете такая эпоха, что может быть все хорошо, а может быть все очень плохо.
Пожив на этом свете шкодном, И став в своём роду старшой, Всё больше становлюсь голодным Но не желудком, а душой.