Пахан был дух и голос множества,
в нем воплотилось большинство;
он был великое ничтожество,
за что и вышел в божество.

Пой иначе обычным солистом,
пой обыденным уникалистом,
пой, как пел бы берёзовый дуб,
уродившийся в древе иглистом.

Мы похожи на циркуль, вдвоем, на траве:
Головы у единого тулова две,
Полный круг совершаем, на стержне вращаясь,
Чтобы снова совпасть головой к голове.

Улетел мой ясный сокол
басурмана воевать,
а на мне ночует свекор,
чтоб не стала блядовать.

Вот он — пятиэтажный дом у рощицы:
Подъезд, где жил, тайник, где прятал спички.
У входа — полупьяная уборщица...
Ее когда-то дергал за косички.