Святой непогрешимостью светясь от пяток до лысеющей макушки, от возраста в невинность возвратясь, становятся ханжами потаскушки.
Стране не вылезть из дерьма, В которой столько лет упрямо Иван кивает на Петра, И оба дружно — на Абрама.
Диван подо мною. Один в тишине лежу и тоской себя мучаю. А Пушкина строчки летают во мне, зовя своровать их по случаю.
Высокое, разумное, могучее для пьянства я имею основание: при каждом подвернувшемся мне случае я праздную свое существование.
Течёт беспечно, как вода, среди полей и косогоров, живительная ерунда вечерних наших разговоров.