В цинично-ханжеском столетии на всем цена и всюду сцена. но дом. Но женщина. Но дети. Но запах сохнущего сена.
Когда внутри бесплодно пусто, душа становится присоской, и жадно гложется искусство, не проницая хлади плоской.
С тоской копаясь в тексте сраном, его судить самодержавен, я многим жалким графоманам бывал сиятельный Державин.
Еврейский дух слезой просолен, душа хронически болит, еврей, который всем доволен, - покойник или инвалид.
В шумных рощах российской словесности, где поток посетителей густ, хорошо затеряться в безвестности, чтоб туристы не срали под куст.