В эпоху страхов, сыска, рвения -
храни надменность безмятежности;
веревки самосохранения
нам трут и душу и промежности.

Приемлю красный стяг и триколор,
приемлю герб и депутатский спор
о гимне обезличенной России,
где сам я за коричневый топор.

Заслыша брань души с умом
на тему дел моих,
бегу, чужой в себе самом,
и лью нам на троих.

Я на карьеру, быт и вещи
не тратил мыслей и трудов,
я очень баб любил и женщин,
а также девушек и вдов.

Один поэт имел предмет,
которым злоупотребляя,
устройство это свел на нет,
прощай, любовь в начале мая!