Запетыми в юности песнями,
другие не слыша никак,
живет до скончания пенсии
счастливый и бодрый мудак.

Хайям взлетел на высшую верхушку,
а я взлечу коллеге на макушку,
когда российский выпалю рубай
и раню им персидскую частушку.

Глаза еще скользят по женской талии,
а мысли очень странные плывут:
что я уже вот-вот куплю сандалии,
которые меня переживут.

Сломав березу иль осину, подумай -
что оставишь сыну?
что будет сын тогда ломать?
Остановись, ебена мать!

Как у тюрем, стоят часовые
у Кремля и посольских дворов;
пуще всех охраняет Россия
иностранцев, вождей и воров.