Семья - театр, где не случайно
у всех народов и времен
вход облегченный чрезвычайно,
а выход сильно затруднен.

Под осени признанье лету
влеки меня как в губы флейту,
чтоб я под трели догорал,
преображаясь в сигарету.

Мне чужд Востока тайный пламень,
и я бы спятил от тоски,
век озирая голый камень
и созерцая лепестки.

Моей судьбы кривая линия
была крута, но и тогда
я не кидался в грех уныния
и блуд постылого труда.

Мне кажется забавным некий факт,
который назревал уже давно:
в мышлении моем - такой антракт,
что, кажется, закончилось оно.