Ослабли звуки струны, 
толкучка мыслей поредела, 
спадают ветхие штаны 
с насквозь прокуренного тела.

Пролетарий умственного дела,
тупо я сижу с карандашом,
а полузадохшееся тело
мысленно гуляет нагишом.

Я не гожусь в друзья аскетам,
их взгляд недвижен и мертвящ,
когда под водку с винегретом
я тереблю бараний хрящ.

Улетел мой ясный сокол
басурмана воевать,
а на мне ночует свекор,
чтоб не стала блядовать.

Уходит под воду Венеция,
кривая башня славит Пизу.
И с грустью вижу свой конец и я
во всём, что так стремится книзу...