Мы поняли сравнительно давно,
однако же не раньше, чем воткнулись:
царь вырубил в Европу лишь окно,
и, выпрыгнув, мы крепко наебнулись.

Пускай отправлюсь я в расход,
когда придет лихое время,
ростками смеха прорастет
мое извергнутое семя.

На тьму житейских упущений
смотрю и думаю тайком,
что я в одном из воплощений
был местечковым дураком.

Застенчив и самонадеян,
всегда с людьми, везде один,
меж русских был я иудеем,
а меж евреев - славянин.

Мое счастливое лицо
не разболтает ничего;
на пальце я ношу кольцо,
а шеей - чувствую его.