Сегодня я думал, моральный урод, что все-таки мы пустомели. В России евреи споили народ, а больше нигде не сумели.
Что сравню во вселенной со старым вином, С этой чашею пенной со старым вином? Что еще подобает почтенному мужу, Кроме дружбы почтенной со старым вином?
Этот мастер всевышний - большой верхогляд: Он недолго мудрит, лепит нас наугад. Если мы хороши - он нас бьет и ломает, Если плохи - опять же не он виноват!
А со мною ни с того ни с сего вдруг такое начинает твориться, словно в книгу бытия моего кем-то всунута чужая страница.
В года, когда юмор хиреет, скисая под гласным надзором, застольные шутки евреев становятся местным фольклором.