Я все же очень дикий гусь:
мои устои эфемерны -
душой к дурному я влекусь,
а плотью - тихо жажду скверны.

В пустыне усталого духа,
как в дремлющем жерле вулкана,
все тихо, и немо, и глухо -
до первых глотков из стакана.

Умерь обильные корма,
возделывай свой сад,
и будет стройная корма
и собранный фасад.

Я воткну беруши в уши
И затихнет вся страна,
Я её не буду слушать
Так же, как меня она.

В наш век искусственного меха
и нефтью пахнущей икры
нет ничего дороже смеха,
любви, печали и игры.