Москва! Как много в этом звуке: Пожары, пробки без конца И загребающие руки Внутри Садового кольца
За лютой деловой людской рекой с холодным наблюдаю восхищением; у замыслов моих размах такой, что глупо опошлять их воплощением.
Гуляки, выветрясь в руины, полезны миру даже старыми, служа прогрессу медицины симптомами и гонорарами.
Пахан был дух и голос множества, в нем воплотилось большинство; он был великое ничтожество, за что и вышел в божество.
Чем сладкозвучнее напевы и чем банальнее они, тем легче трепетные девы скидают платьица на пни.