Вокруг лысеющих седин
пространство жизни стало уже,
а если лучше мы едим,
то перевариваем - хуже.

Без подтекста, о муза, и ты не мила
и художника длань не синоним крыла,
будь, как лунная полночь, почти белобрыса
и, как хмурое утро, не очень бела.

Во мне приятель веря сеял
и лил надежды обольщение,
и столько бодрости навеял,
что я проветрил помещение.

Шагая под бодрящее "раз-два",
В тепле и единеньи забываем:
Толпа арифметически права,
И в ней легко укрыться негодяям.

В литературном алфавите
я сзади всех до одного:
сперва идут, кто блядовитей
и гибче выя у кого.