С утра неуютно живется сове,
прохожие зля и проезжие,
а затхлость такая в ее голове,
что мысли ужасно несвежие.

Наследства нет, а мир суров;
что делать бедному еврею?
Я продаю свое перо,
и жаль, что пуха не имею.

Среди совсем чужих равнин
теперь матрешкой и винтовкой
торгует гордый славянин
с еврейской прытью и сноровкой.

С годами телом и лицом
Перестаю быть молодцом,
Зато душой и сердцем
Я, как и прежде, — с перцем.

Еврей, зажгя субботнюю свечу,
в мечтательную клонится дремоту,
и все еврею в мире по плечу,
поскольку ничего нельзя в субботу.