Я лодырь, лентяй и растяпа,
но в миг, если нужен я вдруг -
на мне треугольная шляпа
и серый походный сюртук.

Эпоха, мной за нравственность горда,
чтоб все об этом ведали везде,
напишет мое имя навсегда
на облаке, на ветре, на дожде.

Россию иностранцы не купили,
и сыщутся охотники едва ли,
Россию не продали, а пропили,
а выпивку - евреи наливали.

Я все же очень дикий гусь:
мои устои эфемерны -
душой к дурному я влекусь,
а плотью - тихо жажду скверны.

Вон те - ознобно вожделеют,
а тех - терзает мира сложность;
меня ласкают и лелеют
мои никчемность и ничтожность.