Мне жаль, что в оперетте панихидной,
в ее всегда торжественном начале
не в силах буду репликой ехидной
развеять обаяние печали.

Вечно облик твой в сердце моем и во взоре,
Твое имя звучит мне немолчно, как море.
И прислушался всем существом я, едва
Твое имя услышал в чужом разговоре.

Власти надо больше власти,
Власть стремится быть сильней,
Власть испытывает счастье,
Когда всё подвластно ей.

Кипя, спеша и споря,
состарились друзья,
и пьем теперь мы с горя,
что пить уже нельзя.

Куражится в мозгу моем вино
в извилинах обоих полушарий,
здоровье для того нам и дано,
чтоб мы его со вкусом разрушали.