А все же я себе союзник
и вечно буду таковым,
поскольку сам себе соузник
по всем распискам долговым.

Дикая игра воображения
попусту кипит порой во мне -
бурная, как семяизвержение
дряхлого отшельника во сне.

Порою некто гордо мечет взгляды: "Это - я!"
Украсит золотом свои наряды: "Это - я!"
Но лишь пойдут на лад его делишки,
Внезапно смерть выходит из засады: "Это - я!"

Молитва и брань одновременно
в живое сплетаются слово,
высокое с низким беременно
все время одно от другого.

Бесцветен, благонравен и безлик,
я спрятан в скорлупу своей типичности;
безликость есть отсутствие улик
опасного наличия в нас личности.