Наступила в судьбе моей фаза
упрощения жизненной драмы:
я у дамы боюсь не отказа,
а боюсь я согласия дамы.

Если все государства, вблизи и вдали,
Покоренные, будут валяться в пыли -
Ты не станешь, великий владыка, бессмертным.
Твой удел не велик: три аршина земли.

Я к эпохе привернут, как маятник,
в нас биение пульса единое;
глупо, если поставят мне памятник -
не люблю я дерьмо голубиное.

Душевно я вполне здоров,
и съесть меня тщеславию невмочь,
я творческих десяток вечеров
легко отдам за творческую ночь.

Везде на красочных обложках
и между них в кипящем шелесте
стоят - идут на стройных ножках
большие клумбы пышной прелести.