Меж земной двуногой живности
всюду, где ни посмотри,
нас еврейский ген активности
в жопу колет изнутри

Не знаю вида я красивей,
чем в час, когда взошла луна,
в тюремной камере в России
зимой на волю из окна.

Хмурится, как море, небосвод,
полнится печалью многоструйной.
И не тучка, кажется, плывёт,
а чадра утопленницы юной.

Заботясь только о здоровье,
вдруг обнаружишь утром ранним,
что благодушие - коровье,
а здравомыслие - баранье.

Когда нас повезут на катафалке,
незримые слезинки оботрут
ромашки, хризантемы и фиалки
и грустно свой продолжат нежный труд.