Если на душе моей тревога,
я ее умею понимать:
это мировая синагога тайно
призывает не дремать.

Наследства нет, а мир суров;
что делать бедному еврею?
Я продаю свое перо,
и жаль, что пуха не имею.

Еврейский дух силен в компоте
духовных помыслов и тем,
но больше нас - без крайней плоти
и крайне плотских вместе с тем.

Медицины гуманные руки
увлеченно, любовно и плохо
по последнему слову науки
лечат нас до последнего вздоха.

В остывшей боли - странная отрада
впоследствии является вдруг нам,
полны тоски отпущенники ада,
и радость их-с печалью пополам.