Гегемон оказался растленен,
вороват и блудливо-разумен;
если ожил бы дедушка Ленин,
то немедленно снова бы умер.

Когда ко мне явилась старость,
А скрыться было мудрено,
Я понял, что теперь осталось
Любить жену и пить вино.

Я б рад работать и трудиться,
я чужд надменности пижонской,
но слишком портит наши лица
печать заезженности конской.

Душе уютны, как пальто,
иллюзии и сантименты,
однако жизнь - совсем не то,
что думают о ней студенты.

Еда, товарищи, табак,
потом вернусь в семью;
я был бы сволочь и дурак,
ругая жизнь мою.