Всегда, мой друг, наказывали нас, карая лютой стужей ледяной; когда-то, правда, ссылкой на Кавказ, но там тогда стреляли, милый мой.
Ты со стихов иметь барыш, душа корыстная, хотела? И он явился: ты паришь, а снег в Сибири топчет тело.
Я старый, больной и неловкий Оставили след возлиянья. Теперь даже в нашей столовке Подводит меня обаянье.
Подвергнув посмертной оценке судьбу свою, душу и труд, я стану портретом на стенке, и мухи мой облик засрут.
С теми, кто к горным вершинам в пути, Кого ждёт пустыня, саванна, Мысленно вместе готов я пройти, Но... не покидая дивана.