Один я. Задернуты шторы. А рядом, в немой укоризне, бесплотный тот образ, который хотел я сыграть в этой жизни.
Как безумец, я прожил свой день, я хрипел, мельтешил, заикался: я спешил обогнать свою тень и не раз об нее спотыкался.
В пыльных рукописьменных просторах где-то есть хоть лист из манускрипта с текстом о еврейских бурных спорах, как им обустроить жизнь Египта.
- Навсегда с Россией волга И Саратова огни! - И Аяцков здесь надолго. И вообще полно фигни.
И если шаг я сделаю в тиши Или вздохну из глубины души, Враги арканом этот вздох возьмут, И исказят и шаху донесут.