Один я. Задернуты шторы.
А рядом, в немой укоризне,
бесплотный тот образ, который
хотел я сыграть в этой жизни.

Люблю вино и нежных женщин,
и только смерть меня остудит:
одним евреем станет меньше,
одной легендой больше будет.

- На фиг нам ромашка, лютик,
на окне наличники?!
- Мы теперь Отчизну любим
Только за наличные.

Зеленый дым струит листва,
насквозь пронизывая души,
и слабый лепет естества
трубу тревоги мягко глушит.

Дым горящих стенаний моих — небосвода одежды,
От бессонных мучений в ночах не смыкаю я вежды.
В туфлях жизни колючки бесстыдно мне ноги язвят,
И разбито о камень стекло моей хрупкой надежды.