Господь, услышав жалобы мои,
подумал, как избыть мою беду,
и стали петь о страсти соловьи
в осеннем неприкаянном саду.

Найдя предлог для диалога:
"Как ты сварил такой бульон?" -
спрошу я вежливо у Бога.
"По пьянке", - грустно скажет Он.

Я сохранил себя в таинственном шедевре,
чьи строки на листе как полосы на зебре,
которая жила так чуждо на Руси,
что умирать ушла в её фольклор как в дебри.

Я не спорю - он духом не нищий.
Очень развит, начитан, умен.
Но, вкушая духовную пищу,
омерзительно чавкает он.

Не зря на склоне лет
я пить люблю и есть:
на свете счастья нет,
но вместе с тем и есть.