Мне роман тут попался сопливый,
как сирот разыскал их отец,
и, заплакав,уснул я, счастливый,
что всплакнуть удалось наконец.

Никого научить не хочу
я сухой правоте безразличной,
ибо собственный разум точу
на хронической глупости личной.

В стихах моих не музыка живет,
а шутка, запеченная в банальности,
ложащаяся грелкой на живот,
болящий несварением реальности.

Русский холод нерешительно вошел
в потепления медлительную фазу;
хорошо, что нам не сразу хорошо,
для России очень плохо все, что сразу.

Я никого не обвиняю,
но горьки старости уроки:
теперь я часто сочиняю
свои же собственные строки.