И я сказал себе: держись, Господь суров, но прав, нельзя прожить в России жизнь, тюрьмы не повидав.
Спешу с утра опохмелиться я, чтоб горем не была беда, если начнётся репетиция премьеры Страшного суда.
Ловил я кайф, легко играя ту роль, какая выпадала, за что меня в воротах рая ждет рослый ангел-вышибала.
Есть люди, которым Господь не простил недолгой потери лица: такой лишь однажды в штаны напустил, а пахнет уже до конца.
За то греху чревоугодия совсем не враг я, а напротив, что в нем есть чудная пародия на все другие страсти плоти.