сомненья мне душу изранили и печень до почек проели: как славно жилось бы в Израиле, когда б не жара и евреи.
Достигнут, кажется, предел, Ведь все сбылось, сложилось, спелось. Я ничего бы не хотел, Когда б так сильно не хотелось.
Я к веку относился неспроста с живым, но отчужденным интересом: состарившись, душа моя чиста, как озеро, забытое прогрессом.
Кто урод, кто красавец - не ведает страсть. В ад согласен безумец влюбленный попасть. Безразлично влюбленным, во что одеваться, Что на землю стелить, что под голову класть.
Ох, напрасно мы себя ругаем, Что не будит нас отчизны зов: Мы, конечно, долго запрягаем - Но потом летим без тормозов.