Готов я без утайки и кокетства
признаться даже Страшному суду,
что баб любил с мальчишества до детства,
в которое по старости впаду.

Глазея пристально и праздно,
я очень странствовать люблю,
но вижу мир ясней гораздо,
когда я в комнате дремлю.

Время льется, как вино,
сразу отовсюду,
но однажды видишь дно
и сдаешь посуду.

Я не ангел и не бес,
Но меня, как волка, в лес
Тянет к женщине в кровать
Отвернуться и поспать.

Мир полон жалости, соплей
и филантропии унылой,
но нету зла на свете злей
добра, внедряемого силой.