Не нажив ни славы, ни пиастров,
промотал я лучшие из лет,
выводя девиц-энтузиасток
из полуподвала в полусвет.

Весна сняла обузу снежных блузок
с сирени, обнажившейся по пояс,
но я уже на юных трясогузок
смотрю, почти ничуть не беспокоясь.

Заметен издали дурак,
хоть облачись он даже в тогу:
ходил бы я, надевши фрак,
в сандалиях на босу ногу.

Есть время жечь огонь и сталь ковать,
есть время пить вино и мять кровать;
есть время(не ума толчок, а сердца)
поры перекурить и осмотреться.

Я мечтал ли, убогий, фантаст,
не способный к лихим переменам,
что однажды отвагу придаст
мне Россия под жопу коленом?