Сердце больше не мучит забота о хлебе насущном. Я свободен от мира, где властвуют зло и обман… Ни из чьей я руки не беру ни даров, ни подачек. Я, как птица, кормлюсь от рассыпанных богом семян.
О чем ты, божия раба, Бормочешь стонами своими? Душа строга, а плоть слаба - верчусь и маюсь между ними.
Ругал эпоху и жену, искал борьбы, хотел покоя, понять умом одну страну грозился ночью с перепоя.
3а лютой деловой людской рекой с холодным наблюдаю восхищением; у замыслов моих размах такой, что глупо опошлять их воплощением.
В российской оперетте исторической теперь уже боюсь я не солистов, а слипшихся слюной патриотической хористов и проснувшихся статистов.