Служить я страсти больше не хочу. Я сердце делу горечи учу. Как смеет мотылек влюбляться в солнце, Когда не в силах победить свечу!
Теперь я стар - к чему стенания?! Хожу к несведущим врачам и обо мне воспоминания жене диктую по ночам.
Снова я вчера напился в стельку, нету силы воли никакой; Бог ее мне кинул в колыбельку дрогнувшей похмельною рукой.
Душа засыпает послушно, вкушая лишь то, что дают; в России всегда было душно, а затхлость рождает уют.
Евреи размножаются в неволе, да так охотно, Господи прости, что кажется - не знают лучшей доли, чем семенем сквозь рабство прорасти.