Этот старый кувшин на столе бедняка Был всесильным везиром в былые века. Эта чаша, которую держит рука, - Грудь умершей красавицы или щека...
Виднее в нас после бутылки, как истрепались в жизни бывшей; мы не обломки, мы обмылки эпохи, нас употребившей.
Ты был и есть в моей судьбе, хоть был общенья срок недолог; я написал бы о тебе, но жалко - я не гельминтолог.
Среди болезней, горя, плача, страданий, тягот и смертей природа снова нас дурачит, и мы опять плодим детей.
Слепец бежит во мраке, и дух парит, неся незрячий факел, который не горит.