Я слишком, ласточка, устал
от нежной устной канители,
я для ухаживанья стар - 
поговорим уже в постели.

Мне смотреться в зеркало не стыдно,
я к себе питаю уважение. 
Только очень больно и обидно, 
что весьма дряхлеет отражение.

Евреи размножаются в неволе,
да так охотно, Господи прости,
что кажется - не знают лучшей доли,
чем семенем сквозь рабство прорасти.

Несчастным не был я нисколько,
легко сказать могу теперь уж я,
что если я страдал, то только
от оптимизма и безденежья.

С утра в себе огонь мы легче тушим
и многие слова берем назад,
но утренняя трезвость нашим душам
вреднее, чем полуночный азарт.