Не зря из мужиков сочится стон и жалобы, что жребий их жесток: застенчивый досвадебный бутон в махровый распускается цветок.
Предупредить нас хоть однажды, что их на небе скука гложет, толпа ушедших остро жаждет, но, к сожалению, не может.
Еврей живёт на белом свете в предназначении высоком: я корни зла по всей планете пою своим отравным соком.
Я много колобродил и грешил, презревши воздаяния опасность, а многое сумел и совершил единственно, чтоб выяснить напрасность.
Еврей живет, как будто рос, не зная злобы и неволи: сперва сует повсюду нос и лишь потом кричит от боли.