С интересом ловлю я детали наступающей старческой слабости: мне стихи мои нравиться стали и хуле я внимаю без радости.
Будь опаслив! Извечно готово люто сплетничать женское племя, ибо в женщине всякое слово прорастает не хуже, чем семя.
Везде в эмиграции та же картина, с какой и в России был тесно знаком: болван идиотом ругает кретина, который его обозвал дураком.
А возгораясь по ошибке, я погасал быстрее спички: то были постные те рыбки, то слишком шустрые те птички.
Творец, никому не подсудный, со скуки пустил и приветил гигантскую пьесу абсурда, идущую много столетий.