Хотя за годы одичания смогли язык мы уберечь, но эхо нашего молчания нам до сих пор калечит речь.
Если б я властелином судьбы своей стал, Я бы всю ее заново перелистал И, безжалостно вычеркнув скорбные строки, Головою от радости небо достал!
Когда от тепла диктатуры эпоха кишит саранчой, бумажные стены культуры горят или пахнут мочой.
Размышлять о природе вещей нас нужда и тоска припекает, жажда сузить зловещую щель, сквозь которую жизнь утекает.
Извечно человеческая глина нуждается в деснице властелина, и трудно разобраться, чья вина, когда она домялась до гавна.