Жизнь - серьезная, конечно,
только все-таки игра,
так что фарт возможен к вечеру,
если не было с утра.

Российской бурной жизни непонятность
нельзя считать ни крахом, ни концом,
я вижу в ней возможность, вероятность,
стихию с человеческим яйцом.

Она совсем не в тягость мне,
моя высокая харизма,
и я использовал вполне
её по части похуизма.

Сын учителя, гений плюгавый -
уголовный режим изобрел,
а покрыл его кровью и славой -
сын сапожника, горный орел.

Пришел в итоге путь мой грустный,
кривой и непринципиальный,
в великий город захолустный,
планеты центр провинциальный.