Многие запреты - атрибут
зла, в мораль веков переодетого:
благо, а не грех, когда ебут
милую, счастливую от этого.

Я верю в совесть, сердце, честь
любых властей земных.
Я верю, что русалки есть,
и верю в домовых.

Царствует кошмарный винегрет
в мыслях о начале всех начал:
друг мой говорил, что Бога нет,
а про черта робко умолчал.

Дух бунтарский? Временный обман.
Устаёшь тянуться за звездой его.
Двадцать лет - и мальчик Бананан
Плавно превратится в Козлодоева. 

Я однажды кувшин говорящий купил.
"Был я шахом! - кувшин безутешно вопил. -
Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха
Сделал бывшего шаха утехой кутил".