Многие запреты - атрибут зла, в мораль веков переодетого: благо, а не грех, когда ебут милую, счастливую от этого.
Я верю в совесть, сердце, честь любых властей земных. Я верю, что русалки есть, и верю в домовых.
Царствует кошмарный винегрет в мыслях о начале всех начал: друг мой говорил, что Бога нет, а про черта робко умолчал.
Дух бунтарский? Временный обман. Устаёшь тянуться за звездой его. Двадцать лет - и мальчик Бананан Плавно превратится в Козлодоева.
Я однажды кувшин говорящий купил. "Был я шахом! - кувшин безутешно вопил. - Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха Сделал бывшего шаха утехой кутил".